Про любовь

Люди нужны для того, чтобы любить их. Не для чего-либо другого: не чтобы они тебя уважали, принимали, любили, ценили, заботились, давали что-нибудь, создавали что-то… 
Это всё, конечно, хорошо. 
И это всё потом придёт. Как памятник красивый. Чем больше любишь мир, тем больше мир любит тебя. Но настоящее удовольствие приходит не от того, что тебя любят. И жить ради памятника – неинтересно. 

Нет, люди нужны не для того, чтобы «научиться любить» (популярная тема про сверхтрудную кармическую задачу, научиться любить через боль, обиды и жадность). Не для этого. А чтобы просто любить, потому что это невыразимо приятно. 

Чувствовать другого как самого себя, когда другой – доверчив к тебе, не закрывается. Прикасаться. Присутствовать в его жизни. Тогда оказывается, что другой – бесконечное поле для восхищения, наслаждения, познания, трепета, радости от того, что – вот он, живой, рядом. 
Думать не только за себя, но и «за того парня» – чтобы ему было хорошо тоже. Человек такое создание, способное ощущать чужую радость и радость от того, что кому-то другому хорошо. Это феномен, чудо. Если мои рецепторы все во мне, почему я чувствую удовольствие от того, что кто-то другой избавился от боли, достиг успехов, одолел трудности, испытывает счастье? Значит, благодаря другим людям я могу быть не только собой. 
Но если я верю, что я — это только я, то я лишаю себя этого. 

(Как и люди, не верящие в вечность души и любящего Бога, лишают себя кое-чего крайне важного. Это важное похоже на... мощный светильник. Можно сказать, что не нужен никакой мощный светильник, и жить в темноте. Или с маленькой лампочкой «любви родных и близких». От недостатка света рождается печаль, тоска, бессмысленность существования и прочие привычные депрессии, которые можно лечить таблетками, а можно считать нормой и компенсировать отдыхом на Гоа. И считать тех, у кого включен светильник, клиническими идиотами). 

Это я, похоже, пишу в противовес классической психологии, которая вся как есть — про отделение, сепарацию да приоритет собственных интересов. И совсем не рассматривает то, что после собственных интересов есть, например, функция (феномен?) получать удовольствие от нерасчетливой, «невыгодной» любви, от процесса любления кого-то. От расширения себя самого, экзистенциально одинокого, на бОльшее количество народу. 

После собственных интересов, когда они все учтены, потребности удовлетворены, границы крепки и защищены от нарушителей, у психологии – что? Экзистенциальный кризис. 

А что же мешает чувствовать такую любовь? 

Страх моллюска, страх вылезания из скорлупы. Страх, что другой причинит тебе вред. Он — Другой — был бы интересен, приятен, был бы идеальным для любления его, если бы не был потенциально опасным... как и ты для него тоже. Он такой жесткий, опасный и сверх-защищенный потому, что ты сверх-вооружен против его защит. Он защищается оружием против твоего оружия, а ты защищаешься против его оружия. Всего-то и надо – увидеть другого как самого себя, и позволить другому себя увидеть. 
Огромное количество людей всё ещё боятся, что их увидит кто-нибудь. Боятся проявиться как-нибудь; боятся, что незнакомцы в друзья добавятся; боятся существовать. 

Я могу убрать эти страхи и исцелить травматический опыт всего за несколько сеансов терапии.