Если бы люди были домиками...
История в картинках
1. Она была такой. Лет в 11, в 14, а может даже и в 15. Девственная, мечтательная, грезящая о будущем... там рыцари и романы. И семья, с самым любящим, самым достойным, самым умным и понимающим, с божественной половинкой.
С Самым.
И вести себя он, конечно, будет как самый Самый, а если в чем-то ошибется, то она сразу поймет: он не Самый, и прогонит его. Жизнь ее будет прекрасна, она будет любимой, богатой и знаменитой, а еще она совершит что-то великое, но что — пока неизвестно.
2. Но в 18, в 20, а может даже и в 24, она мечтала быть вот такой. И Его выбирала уже не по всем на свете параметрам, а чтобы мог обеспечить; и знала, цинично-иронично-разочарованно, что Того Самого нет.
И по ночам ее девочка внутри, может быть, плакала, потому что ей казалось, что Он все-таки где-то есть, но из-за ее ироничности не найдет ее, пройдет как-нибудь мимо.
И она вышла замуж. Выбрала самого обеспеченного и серьезного из тех, кто предлагал; а предлагал, по-настоящему, только один, он и назначен был «тем самым»; ему было об этом объявлено, а сама она, пожалуй, не верила в это.
Было белое платье, были родственницы со свадьбой в кафе. А потом все должны были позавидовать. Ну это и делалось все для того, чтобы кто-то мог позавидовать, и чтобы те, которые нашли Того Самого и стали счастливыми, заткнулись. Вот, она тоже нашла, и то еще посмотреть надо, насколько они не соврали.
Не надо тебе принца заморского, детка, знающего пять языков, да с алым цветочком. Вот тебе муж, семьянин, надежный, работа, квартира. Тоскливо? Зато это месть. Месть Ему Самому, зачем не пришел он, пусть сердце его разорвется. Ведь он не пришел.
3. А в 30 она стала такой. И может даже в 34. Детей в первый класс отвела, кухня, работа, полнею...
Терки с соседками, дружба с соседками, родительское собрание. Первый раз в жизни зачем-то пошла голосовать.
Муж, в общем-то, сволочь, не обращает внимания, но зарплату дает. Потому с ним живу. Маме помочь надо, у мамы больные ноги. И, может быть, года через три накопим на отпуск.
4. И это был лучший вариант.
Потому что в нелучшем, уже в те 34, и может даже уже и в 33, и даже в 40, и в 42, была бы она вот такой. Болит все. Никто помочь не может. И жизнь как груз отчаяния, страданий, и тяготы, но и «сквозь развалившуюся крышу лучше видно небо»: смирение. Ей бы дожить до пенсии, внуков увидеть.
5. Она, может быть, станет такой: простенькой, старенькой, думающей о хозяйстве, и все у нее будет ладно, хотя одиноко, но есть же телевизор и муж (на рыбалке), сподручно.
Дети, внуки по выходным приезжают. Курочки, а то и коза. И так лет до 70, а может и дольше...
6. Но это был лучший вариант.
А в нелучшем такой она станет: озлобившейся, очерствевшей, на все раздраженною, нищей, и детей прогонит, и внуков, а то и сами они ее бросят.
И будет жить одна, и снова девочка внутри нее плачет, и слезы ее будут в злость превращаться, словно быльник, чертополох. За неполученную радость, за обиды, за предательство мужа. И помрет она только лет в 90, потому что нечего вам, не дождетесь, так легко не отделаться. И даже сам Бог, наверно, не ждет ее на небесах — идущую к Нему, с клюкой воинственно поднятой.
7. И после смерти ее так о ней, может быть, будут помнить, и будет душа ее витать над тем местом, равно любя близких, дальних, потомков, равно за всех болея. И ничего из земной юдоли ей больше не надо.
8. Но если любили ее, то так о ней вспомнят, и плакать будут, и назовут кого-нибудь в ее честь, и родится правнук или правнучка с такими, как у нее, глазами. И много детей в их роду будет: розовощеких, веселых.
9. Только на самом-то деле вот будет что в ее смерти.
Раньше ли, позже. Кто-то горит и при жизни, а в смерти всего лишь сгорает полнее. Кто -то всю жизнь стремится сгореть.
Гореть и сиять.
10. Ведь она мечтала загораться.
Выстраивая первые свои камни.
Лет в 9.
11. Она, может, мечтала быть даже такой. И теперь оно, может, и сбудется. С каждой новою жизнью, она по-разному сложит все камни, и главное, ты же знаешь, девочка, чтоб гореть и светить.
Тогда девочка точно не сможет заплакать.
И, блин, (извините), откуда Тот Самый, да еще и с парусами, да еще и с алыми парусами, мало, что ли, ему его алых цветочков. Вот он чего хочет, зачем меня хочет?
А пусть,
Только я со своего берега не уеду. Безумие это, со своего, светящегося, берега уплывать. А так-то он Тот Самый, это я знаю, да и что в нем такого, спасибо, конечно, Господь, что мне друга послал.
12. Да нет, в детстве она мечтала вот так. Года в 3, и в 4, и в 10, и в 16. Там огонек внутри спрятан. Ей чужого пути не надо, она знает сердцем, гдк правильный путь.
Вокруг должно быть то, что ты любишь. И чем больше приходит того, что ты любишь, чем больше ты это разыскиваешь, садишь, сеешь, приманиваешь, привлекаешь и заботишься о неи, тем и теплее. И внутри огонек.
А муж — чего? Хороший он парень, вот, строит чего-то и садит. И ее гладит по голове. Простой, и она, пожалуй, простая, как трава и земля.
13. Так ведь это она раньше намечтала, на берегу. На небесном берегу, на небесах. Вот она там уже знала, как паренька своего встретит, да как отличит она его от прочих, и где жить он будет, и какие проблемы с ней решать.
И ничегошеньки она тогда не боялась, потому что не ведала об опасных опасностях. Оно и всегда так: не ведаешь, как кусает кобра, пока не покусает; не ведаешь, как сладок и жесток вкус морской воды, и как блаженно вдохнуть после долгого перерыва. Она уверена была, что ей понравится жизнь.
А потом... потом она вернется сюда. К Маме и Папе.
(все фотографии взяты из открытых источников)