«Меня никто не полюбит»

«Меня никто не полюбит». 
«Зачем тебе нужно, чтоб любили?» 
«Чтобы отдавать, создавать красоту, дарить сопереживание, обмениваться чувствами, чтобы люди тоже жили в моих красивых мирах...» 
«Тогда почему ты этого не делаешь прямо сейчас — не отдаешь, не обмениваешься?» 
«Потому что им этого не нужно». 
«Откуда ты знаешь, что им не нужно?» 
«Пробовала. Вот сейчас с N, допустим: я ему сопереживала, а он мне сказал то-то и то-то (нехорошее)». 
«Нужно ли ему сопереживание, неизвестно. Но ты хотела дать, и ты дала. Он тоже тебе отдал что-то (нехорошее). Твой запрос не про любовь, а «как сделать так, чтобы мне нехорошего не давали». 

(из переписки). 

Вот как это бывает, когда про любовь. 

Плохо кому-то. Садишься рядом. Понимаешь, что ничего сделать не можешь. Может, ему и нужна твоя любовь, поддержка и понимание сейчас, но на груди у него ощущаются тяжелые стеночки: то ли не верят, что ты не осудишь, то ли мстят (не тебе, а вообще мстят, всему миру, Богу, и себе самому — не пропускают любовь, не хотят быть любимым). 
То ли боятся. 

Садишься рядом. Ничего не говоришь. Говорить бесполезно, тебя не хотят тут услышать учителем. Но слушаешь, не убегаешь. Слушаешь про то, как всё плохо, как много чего нет, сколько много адовой бессмыслицы в бытии, сколько всего не хватает… 

Слушаешь и молча плачешь. В сердце становится больно. Смотришь в сердце: что я теряю сейчас, почему больно? Я теряю надежду, что «всё образуется», что вот сейчас всё будет, станет, проявится хорошо, как оно и есть хорошо — уже давно, всегда и сейчас. Надежду, что ему станет лучше. 

И он переливает и переливает в тебя свою безнадёжность, свою тоску и безвыходность; и ты принимаешь и принимаешь, не борясь со своей собственной болью про это, контейнируешь — так психологи про это говорят. Не убегаешь, не нападаешь, не противоречишь, не оспариваешь, не прячешься. Ты остаёшься рядом. И чувствуешь, что стеночки на его груди становятся мягче. 

И вот они стали совсем мягки, и он уже говорит не о том, как все кругом виноваты, а о том, что он сам собой недоволен. 

И ты уже можешь пролезть туда, за стеночки, внутрь. И послать любовь напрямую его сердцу. И когда приникаешь внутри к его сердцу, обнимая, пытаясь смыть боль — то кружится голова. И он чувствует это и хочет обнять тебя. 

...А потом — возвращаешься в себя, к себе; и видишь внезапно, что поток энергии внутри не прекратился, не истощило тебя, а наполнило; и ты видишь мир наоборот. Ты видишь, что человеку плохо потому, что ему темно; 
а темно потому, что он смотрит на тьму. 

Тьма — это то, чего бесконечно много, гораздо больше, чем света: тьма — это всё, чего нет. Чего нет — его всегда больше, чем то, что имеется. 

А что имеется — свет. 

«У нас нет новой мебели». 
«У нас есть старый чайник. Смотри, как здорово — чайник. Всё везде — частицы Бога. И чайник тоже; мир соткан из этих частиц, смотри на проявленное: на Свет». 

Но ты не скажешь это. Потому что бессмысленно говорить: ведь тебе никто не сказал так смотреть, ты сама догадалась. И он должен сам догадаться.