Сказка о дарах
Они спустились к ребенку в колыбельке, и стали дарить ему свои дары.
Обида была синеватая, воздушная, мокрая, словно тучка. Обида сказала: помогу тебе получить все, что тебе, может быть, причитается, даже если это не очевидно. Кому-то, когда-то, похожему на тебя, это дали, у него такое было, значит, должно быть, по справедливости, и у тебя.
Вдруг отобрали у тебя что-то, вдруг не додали положенного, допустили несправедливость? Я буду твоим адвокатом, который всегда с тобой: стану искать упущенную выгоду, возмещать тебе моральный вред и неполученное блаженство. Я много лучше земных адвокатов: ведь они подать могут, самое высшее, на страну в международный суд; я же подать могу и на судьбу, и на жизнь, и на смерть, и на Бога! Я возьму Конституцию Справедливости, написанную слезами, и научу тебя на нее опираться. В той Конституции дивные положения, при которых в мире наступит рай, и наша с тобою задача - заставить мир соблюдать их. Например, вот такое: все родители любят своих детей.
Я помогу тебе также искать окольные пути, избегать прямой драки. Научу тебя всегда ходить в белом, выглядеть красивым.
Хотела ещё продолжать Обида; но крестная мать ребенка, Смерть, стоявшая сбоку и сзади, хлопнула ее по руке. "Придет время, и я разрушу тебя до капельки, а если сама не уйдешь - пришлю племянниц своих, Болезнь и Муку. Замучают они мое благословенное дитя, и тогда оно тебя прогонит".
Но Жизнь, кровная мать ребенка, стоявшая с боку другого, махнула на Смерть: подожди, ладно, не надо. Если не узнает своей обиды ребенок, то как сможет он понимать всех, кто жили прежде него и живут рядом с ним? Как сможет он испытывать к ним сострадание?
Ладно, пусть учится сам прогонять обиду, - ответила Смерть, - Но если не сумеет, если не сумеет...
И пришел черед Страху с его дарами.
Страх был высокий, красно-коричневый, тянущийся и гуттаперчевый, со множеством костлявых рук-щупалец, с отвратительным месивом в животе... Страх сказал:
Дарю тебе, ребенок, защиту. Нет такой лазейки и такого мира, куда я не смог бы спрятать тебя от опасности. Полагайся на меня, со мною не пропадешь.
Врешь ты, Страх, - заметила Жизнь, - Ни в один из светлых миров не имеешь ты доступа, врешь, не можешь спрятать туда! Только к темным и серым мирам предоставляешь дорогу.
Но ответил ей Страх: не беда, любого светлого мира есть у меня своя копия. Любовь в кавычках. Радость, красота, близость, жизнь, семья, чистота - те же самые, как настоящие, только в кавычках. Даже для веры, даже для связи с Источником Сущего есть у меня своя копия! В моих светлых мирах лампочка как настоящая, только не светит.
И испугалась кровная мать, и взмолилась к Смерти: убери ты его, убери Страх! Но и Смерть развела руками:
"Что я сделаю со свободой выбора идти ко мне любого существа. И иногда, действительно, у Страха самые быстрые ноги. Уберу если страх - придется каждому прямо со мной разговаривать, и самому иметь быстрые ноги, и много ли их, малодушных, выберут тогда не меня, а тебя?»
Хорошо, согласилась Жизнь... Хорошо...
Но унылая стала, как будто чего-то важного ее лишили.
А потом пришел Гнев.
Как разящий огонь из пасти дракона. И сказал Гнев: я обезболю тебя; я сделаю тебя сильным, ты будешь моим солдатом. Всё, что ты хочешь, дам я: опьяняющую правоту, славу борца, мужество. Я никогда не изменю тебе, ребенок: верность моя не знает пределов. Будем сильными, станем сражаться и победим, или умрем вместе. Ты же хочешь соратника, хочешь поддержку и силу?
Тут Правота возмутилась, выскочила - козявка суетливая мелкая, рядом с Гневом. Стала доказывать, что самостоятельная она, не служанка и не поденщица, а тоже фея, и тоже с дарами.
Да какие дары-то твои, - сказал Гнев, - чарка водки, а после нее похмелье? Каждому ты служишь из противников, не смущаясь, одновременно. Именно что поденщица ты, прачка;
И посрамилась Правота.
А Жизнь, кровная мать ребенка, спряталась за спину Смерти, потому что боялась Гнева, разрушающего жизнь. И Смерть, родная сестра Гнева, не нашла что сказать.
«Не бойся, Жизнь, я, может быть, стану защищать тебя. Если так сложатся обстоятельства. И если ребенок прогонит меня, то останется без самой сильной земной защиты, и тогда лишь Отец защитит его».
Так сказал Гнев.
И тогда пришла Любовь, и пришла она от Отца. И была она как огнь неопаляющий, светящий;
Но не сразу вошла Любовь, потому что вперёд ей протолкнула свое массивное тело, как плотную глыбу из мыла, Важность.
Я подарю ребенку много повязок, делающих взгляд слепым, - сказала Важность. - Ребенок сам разберётся, кому их надевать. Со мной любая цель достижима, а препятствия победимы. Я дарю фильтр, мировосприятие, ракурс зрения, убеждения и дар убеждений. Да не будет ребенок считать, что земная материальность не-обходима! Я научу обходить.
Захочет стать даже королем, а почему бы и нет. Зачем ему страдать в ограниченном месте ? Я растворяю страдания. Я же щелочь, я мыльная глыба, я изменяю свойства мира материального; и даже в нематериальном мире у меня – красивого мыльного пузыря — есть какая-то власть!
И Жизнь почему-то сказала "О, Да!"; а Смерть почему-то отошла в сторону и скрыла за спиной руки.
Только Любовь, которая была от Отца, продолжала светить; и от ее света таяло Важное мыло. У Любви были реки, озера, небо, деревья, улыбки и теплые руки, солнце и капли дождя, бескрайний простор, разные удивительные животные, пыль на босоногих дорогах, сладко пахнущий хлеб и распускающиеся листочки... У нее ещё было много-много народу, который стоял задрав головы вверх, и разные люди улыбались тому, что падало с неба. А падал то ли долгожданный дождь сквозь солнечные лучи, то ли небесная манна, то ли просто летели чайки и лебеди и была красота.
Я дарю ребенку тело, - сказала Любовь, - через него он научится единству земного. Я дарю ему взор, уши, кожу, я дарю всё, чтобы внимать красоте и приходящей любви. Я дарю ему смех, чтобы все видели: он — от Меня.
И Жизнь оказалась вдруг маленькой, маленькой девочкой, и залезла Любви на ручки...
И Смерть отошла. Она - только повивальная бабка, только проводница.
И Гнев зашипел и погас, как костер затухающий, залитый дождем.
И улыбнулся Ребенок.